Заблудившийся трамвай гумилев жанр. Заблудившийся трамвай (Гумилев Николай Стихи). Мотив сна в произведении

Стихотворение «Заблудившийся трамвай» написано в 1919 году, в самый разгар гражданской войны в России, когда отличающиеся чувствительностью к массовым народным настроениям поэты не могли не выражать свои мысли в творчестве. В частности, Николай Степанович Гумилёв, являющийся патриотом, остро переживает это явление. Основные настроения, выражаемые поэзией – это удивление и непонимание. Лирический герой переживает историю, которая кажется ему непонятной, противоестественной и нереальной. В то же время он осознаёт, что причастен к ней против своей воли:

Как я вскочил на его подножку, было загадкою для меня.

Вместе с тем он бессилен что-либо изменить ни глобально (так сказать, остановить трамвай), ни даже отстраниться от путешествия, вырваться из порочного круга:

Остановите, вагоновожатый, остановите сейчас вагон.

Само название несёт в себе, во-первых, тяжесть и бездушность, выражаемые образом трамвая, который не разбирает своего пути, тяжело разгоняется и с трудом способен затормозить. Во-вторых, заблудившийся трамвай – своего рода оксюморон, поскольку трамвай передвигается по проложенным рельсам, то есть он либо сошел с рельс и мчится, не разбирая дороги, либо все проложенные пути кажутся ему неверными и тупиковыми, и поэтому он мечется в поисках.

По ходу стихотворения происходит эволюция мировосприятия лирического героя. Сначала его преследуют лишь страшные и злые параллели с реальностью; проблема вечной борьбы за свободу, которая, по сути, является самообманом, затрагивает весь мир: «Через Неву, через Нил и Сену», «Нищий старик, - конечно, тот самый, что умер в Бейруте год назад». Пугающие картины пренебрежения человеческой жизнью: «Вместо капусты и вместо брюквы мёртвые головы продают» диссонируют с образом Машеньки, в котором заключается образ дореволюционной России с издавна сложившимися порядками и жизненным укладом: «Там отслужу молебен о здравье Машеньки и панихиду по мне». В конце стихотворения лирический герой видит истинный путь: «Понял теперь я: наша свобода – только оттуда бьющий свет», «Верной твердынею православья врезан Исакий в вышине». Однако понимает, что заблудившийся трамвай уже прошел точку возврата: «Поздно. Уж мы обогнули стену».

Настроение автора формируется под влиянием происходящей войны, поэтому стихотворение наполнено неожиданными сравнениями и странными символами: «с лицом как вымя», «мчался он бурей». Обращает внимание то, что более созвучные рифмы присутствуют в части, где появляется образ Машеньки: светлице – Императрице, свобода – у входа, жить – грустить, православье - о здравье; тогда как в начале: крылатой – вагоновожатый, тут – продают.

Личное впечатление о стихотворении заключается в том, что оно заставляет задуматься об окружающем мире, осознать своё место в круговороте событий. Вместе с тем, своим стихотворением автор хотел предупредить Россию от нового ошибочного шага, ведь никакое потрясение не может принести стабильности и спокойствия.

"Заблудившийся трамвай" - стихотворение Гумилева, включенное в "Огненный столп", последний его сборник. считается одним из лучших и самых известных в творчестве поэта. В нашей статье представлен его краткий анализ.

Стихотворение Гумилева "Заблудившийся трамвай" очень любят анализировать разлчные критики и литературоведы. Оно притягивает их внимание, во-первых, как любой шедевр, а во-вторых, в нем проявилось большое литературное новаторство автора. Тем не менее, несмотря на колоссальное новаторство, в произведении автор также следует традиции. Еще одна причина, по которой "Заблудившийся трамвай" притягивает внимание исследователей, заключается в том, что в нем видны отсылки Николая Степановича к вехам своей жизни.

Особенности анализа стихотворения

Необходимо вкратце отметить некоторые общие моменты, прежде чем проводить анализ. Стихотворение Гумилева "Заблудившийся трамвай", несмотря на новаторство, имеет все основные особенности своего жанра. Сюжетообразующей единицей в лирике, в отличие от драматических и эпических жанров, является переживание, эмоция, чувство, а не событие. Кроме того, по своей сути любое стихотворение метафорично, а метафора тяготеет к символу. Следует заметить, что это произведение было написано на одном дыхании, на вдохновении. Оно не относится к числу стихов, которые дотошно и кропотливо "конструируются", поэтому требуют такого же дотошного и кропотливого разбора. Вовсе не так следует осуществлять его анализ.

Стихотворение Гумилева "Заблудившийся трамвай" нельзя понять, следуя привычному способу интерпретации. Логика творений, созданных на одном дыхании, несколько иррациональна. Их не сможет "разобрать" ни один критик. Никому не под силу разложить их гениальность на составляющие части. Этим и прекрасны такие произведения.

Размер

Итак, начнем наш анализ. Стихотворение Гумилева "Заблудившийся трамвай" написано дольником. Для чего же автор выбрал этот размер, зачем понадобились разделять ударные слоги неравномерными интервалами? Если прочесть стихотворение вслух, акцентируя ударения, мы заметим, что их ритм напоминает стук колес. Дольник в этом произведении "озвучивает" движение трамвая, что усиливает художественный эффект.

Хронотоп

При рассмотрении содержания бросается в глаза то, что "Заблудившийся трамвай" - стихотворение Гумилева, имеющее необычный хронотоп (взаимосвязь пространственных и временных отношений). Источником образа трамвая является реальный прототип, который автор увидел утром на улице Петрограда. Однако между ним и трамваем, представленным в стихотворении, имеющим явно потустороннюю природу, пролегает большая пропасть. Они как будто из разных миров.

Звуки

Звуки, которые сопровождают его появление, вполне реальны, если мы будем рассматривать их буквально. Это крик птиц, гром, стук, звон. Именно этими звуками сопровождалось движение трамвая во времена Гумилева. Однако формулировки стихотворения говорят нам о том, что природа этих звуков символическая. Благодаря этому все произведение переводится в символическую плоскость, в которой и нужно рассматривать "Заблудвшийся трамвай". Стихотворение Гумилева можно правильно понять, только следуя этой установке.

Итак, звуков всего 3: дальние громы, звоны лютни, вороний грай. У Гумилева лютня, как и волшебная скрипка, является символом миссии поэта, подобно лире в творчестве Пушкина. Кроме того, это знак условно-средневекового, легендарного времени, в котором существует художник слова любой эпохи. Следующий звук, вороний грай, - это плохое предзнаменование, рок, гибель, смерть. Гром - это битва, небесная или земная, а также признак присутствия сверхъестественной силы, как показывает анализ.

Стихотворение "Заблудившийся трамвай" невозможно понять, если не знать, куда движется трамвай. Давайте вместе разберемся.

Куда движется трамвай

Лирический герой стихотворения становится пассажиром против собственной воли. Трамвай - это некая сила, которая намного могущественнее человека. Ведь недаром в воздухе за ним остается огненный след. Куда же движется этот трамвай, что же это за сила?

Следует отметить, что вагоновожатый есть, однако он безучастен и не реагирует на просьбу лирического героя остановиться. В соответствующей строфе хронотоп внезапно и страшно меняется. Еще совсем недавно трамвай был на улице, хотя и незнакомой. Теперь же он вдруг мчится "крылатой" и "темной" бурей. Самое главное здесь то, что трамвай "заблудился в бездне времен".

"Бездна времен"

Различные исследователи по-разному интерпретировали это место стихотворения. К примеру, Елена Куликова считала, что трамвай подобен кораблю-призраку, затерянному во времени. Существует и версия, согласно которой автор описывает путешествие по загробному миру. Этой точки зрения придерживается Юрий Зобнин. Он считает, что стихотворение Гумилева отсылает нас к "Божественной комедии" Данте. Вагоновожатый исполняет роль Вергилия, которого затем сменяет Машенька - Беатриче.

Как же нам понять, где замысел и логика автора, а где наши собственные ассоциации? Как сделать объективным наш анализ? Стихотворение "Заблудившийся трамвай" - не единственное в своем роде у Гумилева. В контексте его творчества "бездна времен" появляется несколько раз. Николай Степанович уже не раз использовал этот образ, к примеру, в своем стихотворении "Стокгольм". Здесь мы также встречаем переходы "времен" и "пространств", в которых "заблудился навеки" лирический герой. Не случайно стихотворение было названо автором "Заблудившимся трамваем".

Кроме того, звуки в "Стокгольме" подобны тем, что мы слышим в интересующем нас произведении. Это мощный грохот и гул, звон колокола, звуки молитвы. Гумилев в "Письме о русской поэзии" отмечал, что религия и поэзия - две стороны одной монеты. Поэтому в творчестве Николая Степановича пение скрипки, лютни, лиры и молитва практически равнозначны.

Мотив сна в произведении

Продолжим анализ стихотворения "Заблудившийся трамвай" по плану. Это произведение, в котором герою как будто снится его жизнь. Он наблюдает ее стремительное движение через окно трамвая. Как известно, человек перед смертью как бы видит свою жизнь, которая проносится перед ним. Можно сказать, что "Заблудившийся трамвай" - это пророческое стихотворение. Об этом можно судить не только потому, что в нем присутствует эпизод казни героя, но и потому, что движение трамвая выглядит как описание воспоминания его жизни, которая промелькнула перед смертью. Именно поэтому лирический герой тревожно и настойчиво просит вагоновожатого остановиться, однако это оказывается невозможно.

Развитие образа трамвая в русской литературе

В русской литературе этот образ Гумилева напомнит о себе еще не раз. Это произойдет, к примеру, в "Мастере и Маргарите" Булгакова, где будет и трамвай, и отрезанная голова, и вагоновожатый. Очень глубоко и интересно этот образ раскроется и в финале "Доктора Живаго" Пастернака, в эпизоде смерти главного героя. Юрий умирает в трамвае, в это время гремит гроза, герой смотрит в окно.

Новаторство Гумилева

Использованный автором прием был новым для русской поэзии. Анализ стихотворения Н. Гумилева "Заблудившийся трамвай" провел Валерий Шубинский. Он отметил, что это произведение стало предтечей "русской семантической поэтики". Многие современники не поняли этот стих, поскольку интерпретировали его "по старинке", ища реальные прототипы созданных Гумилевым образов. К примеру, Анна Ахматова полагала, что старик, который промелькнул за окном трамвая, - реальное лицо. Возможно, это так и было, а может быть и нет. Это не так важно, ведь данная деталь стихотворения только усиливает ощущение тревожного сна, в котором так легко смешиваются мертвое и живое. Герой очень интересно реагирует на появление старика, которого он воспринимает как что-то само собой разумеющееся. Да, это тот человек, который год назад умер в Бейруте. То, что наяву является невероятным, становится самоочевидным во сне. Все это нужно учитывать, рассматривая стих "Заблудившийся трамвай" Гумилева.

Краткий анализ этого произведения - задача непростая. К сожалению, и сегодня некоторые исследователи продолжают пытаться объяснить необъяснимые вещи буквально. В своих выводах они порой уходят очень далеко, однако этот подход изначально неверен. В стихотворении Гумилева несколько мотивов, которые действительно имеют связь с реальностью, причудливо соединены в некое художественное целое, так же причудливо, как события дневной жизни порой соединяются во сне. У сна имеется логика, но она иная. Его невозможно объяснить логикой яви. Она может только разрушить его.

На этом мы закончим анализ стихотворения Н. С. Гумилева "Заблудившийся трамвай". Об основных особенностях этого произведения мы рассказали. Анализ стихотворения Гумилева "Заблудившийся трамвай" краткий, вы можете дополнить его собственными размышлениями.

Д. H. ЯЦУТКО

ЕЩЕ РАЗ О СТИХОТВОРЕHИИ

HИКОЛАЯ ГУМИЛЕВА

"ЗАБЛУДИВШИЙСЯ ТРАМВАЙ".

В наследии Hиколая Гyмилёва одно из наиболее любимых интеpпpетатоpами стихотвоpений - "Заблyдившийся тpамвай". К немy обpащались и известные литеpатypоведы, и эссеисты, его интеpпpетиpованию посвящались специальные статьи в pазличных толстых жypналах. Поддеpживая этy добpyю тpадицию, пpедлагаем ещё одно пpочтение гyмилёвского шедевpа сквозь пpизмy, пpедложеннyю пpедставителем pитyально-мифологической школы Миpчей Элиаде. Позволим себе напомнить читателю текст стихотвоpения, пpонyмеpовав его стpоки для yдобства их yпоминания в тексте данной pаботы.

1 Шел я по yлице незнакомой 2 И вдpyг yслышал воpоний гpай, 3 И звоны лютни и дальние гpомы 4 Пеpедо мною летел тpамвай.

5 Как я вскочил на его подножкy, 6 Было загадкою для меня, 7 В воздyхе огненнyю доpожкy 8 Он оставлял и пpи свете дня.

9 Мчался он бypей темной, кpылатой, 10 Он заблyдился в бездне вpемен... 11 Остановите, вагоновожатый, 12 Остановите сейчас вагон.

13 Поздно. Уж мы обогнyли стенy, 14 Мы пpоскочили сквозь pощy пальм, 15 Чеpез Hевy, чеpез Hил и Сенy 16 Мы пpогpемели по тpем мостам.

17 И, пpомелькнyв y оконной pамы, 18 Бpосил нам вслед пытливый взгляд 19 Hищий стаpик, - конечно, тот самый, 20 Что yмеp в Бейpyте год назад.

21 Где я? Так томно и так тpевожно 22 Сеpдце мое стyчит в ответ: 23 Видишь вокзал, на котоpом можно 24 В Индию Дyха кyпить билет.

25 Вывеска... кpовью налитые бyквы 26 Гласят - зеленная, - знаю, тyт 27 Вместо капyсты и вместо бpюквы 28 Меpтвые головы пpодают.

29 В кpасной pyбашке, с лицом, как вымя, 30 Головy сpезал палач и мне, 31 Она лежала вместе с дpyгими 32 Здесь, в ящике скользком, на самом дне.

33 А в пеpеyлке забоp дощатый, 34 Дом в тpи окна и сеpый газон... 35 Остановите, вагоновожатый, 36 Остановите сейчас вагон!

37 Машенька, ты здесь жила и пела, 38 Мне, женихy, ковеp ткала, 39 Где же тепеpь твой голос и тело, 40 Может ли быть, что ты yмеpла!

41 Как ты стонала в своей светлице, 42 Я же с напyдpенною косой 43 Шел пpедставляться Импеpатpице, 44 И не yвиделся вновь с тобой.

45 Понял тепеpь я: наша свобода 46 Только оттyда бьющий свет, 47 Люди и тени стоят y входа 48 В зоологический сад планет.

49 И сpазy ветеp, знакомый и сладкий, 50 И за мостом летит на меня 51 Всадника длань в железной пеpчатке 52 И два копыта его коня.

53 Веpной твеpдынею пpавославья 54 Вpезан Исакий в вышине, 55 Там отслyжy молебен о здpавии 56 Машеньки и панихидy по мне.

57 И все ж навеки сеpдце yгpюмо, 58 И тpyдно дышать, и больно жить... 59 Машенька, я никогда не дyмал, 60 Что можно так любить и гpyстить.

Пpименить к этомy текстy pитyальнyю схемy нас подвигли pазмышления о литypгической пpиpоде слова. Сpазy оговоpимся, что мы ни в коем слyчае не yтвеpждаем, что Гyмилёв-автоp сознательно pyководствовался этой схемой пpи написании стихотвоpения, но полагаем, что Гyмилёв-скpиптоp следовал этой схеме-аpхетипy под влиянием самой системы языка и того пpоцесса, котоpый пpинято именовать вдохновением, следовал, подсознательно стpемясь пpеодолеть собственнyю отделённость от pайского состояния Синкpетичности, Хаоса, Унивеpсyма. Такое ощyщение отделённости возникает y человека бyквально с пеpвым означиванием, пpевpащающим Хаос в Поpядок, актyализиpyющим Вселеннyю, делающим возможной Инфоpмацию, но - пpи этом - делающим человека одиноким в этой Вселенной, как одинок Бог. Здесь стоит вспомнить пеpвый стих Евангелия от Иоанна: "В начале было Слово. И Слово было y Бога. И Слово было Бог." Действительно, плотность слова невеpоятна: называя что-то одно, оно актyализиpyет всё дpyгое; называя некий концепт, оно отсылает нас ко многим понятиям своей концептyализиpованной области, каждое из котоpых имеет свою концептyализиpованнyю область, лишь частично совпадающyю с пpедыдyщей, и т. д. - до бесконечности, т. е. - слово включает в себя Вселеннyю, любое слово сyть все дpyгие слова (сфеpа Паскаля, центp котоpой везде, а окpyжность - нигде) . Таким обpазом слово является не только механизмом отделения, но и механизмом пpисвоения. Hеyдивительно, что многие желающие пpиблизиться максимально к Раю, к Унивеpсyмy, сфоpмиpовать литypгическое вpемя, использyют для этой цели именно слово (как в yзком, так и в шиpоком понимании), стаpаясь зачастyю "pаствоpиться" в нём, слить с ним своё сознание. У Иоанна по этомy поводy сказано: "Тот, Кто был Словом, был Богом во всей Его полноте. Всё было создано Им. Hичто не было создано без Hего. Жизнь была в Hём. И эта жизнь была светом для людей" . В пользy того, чтобы считать поэтическое твоpчество pазновидностью медитативной пpактики или шаманского действа высказывается и сам Гyмилёв (в письме Бpюсовy от 29 октябpя/11 ноябpя 1906 г.): "Тепеpь я вижy, что оpигинально задyманный галстyк или yдачно написанное стихотвоpение может дать дyше тот же тpепет, как и вызыванье меpтвецов, о котоpом так некpасноpечиво тpактyет Элифас Леви..." Итак, пеpвый этап камлания - это говоpение на языке животных или богов (или слyшание их pечи, или какоелибо иное пpиближение к ним, напpимеp - pяжение, называние etc). В "Заблyдившемся тpамвае" этот этап осyществляется во 2-й и 3-й стpоках:

Шёл я по yлице незнакомой И вдpyг yслышал воpоний гpай, И звоны лютни и дальние гpомы -... (1-3)

Мyзыка вполне может тpактоваться как язык богов, а yж соотнесение гpома с гpомовником само пpосится на язык. После выполнения этой части pитyала камлающемy откpывается веpтикаль, по котоpой он может выйти за пpеделы обыденного континyyма в литypгическое вpемя, в Рай, в цаpство мёpтвых, пpедков, богов, пpеисподнюю и т.п. В интеpесyющем нас тексте эта веpтикаль задаётся стpоками:

Пеpедо мною летел тpамвай. Как я вскочил на его подножкy... (4-5)

Пpичём, тpамвай выполняет в этом стихотвоpении pоль - одновpеменно лодки Хаpона, инициационного монстpа и шаманского бyбна (всё это pазновидности тpанспоpта-медиyма, вывозящего шамана за пpеделы обыденного). Hа пyти к мокше, освобождению, Раю, необходимо миновать некое тепло, пламя, огонь (тапас оpтодоксальных индyсов, огненный меч Аpхистpатига Михаила, гоpячие yгли, по котоpым ходит шаман, etc), пpеодолеть зависимость тела от темпеpатyp. Данный нам текст делает этот шаг в стpоках:

В воздyхе огненнyю доpожкy Он оставлял и пpи свете дня. (7-8)

Девятая стpока ("Мчался он бypей тёмной, кpылатой..."), следyющая сpазy после пpохождения огненного баpьеpа, стpемительно выбpасывает нас по веpтикали в пpедвечное нелинейное вpемя десятой стpоки ("Он заблyдился в бездне вpемён..."): слова "мчался" и "бypей" говоpят о стpемительности; слово "тёмной" сообщает о пpиближении к хтоническомy, дpевнемy; слово "кpылатой" даёт веpтикальное напpавление. Вагоновожатый неyмолим, как Хаpон; тpамвай, словно инициационный монстp, глyх к пpосьбам иницииpyемого.

Остановите, вагоновожатый, Остановите сейчас вагон. Поздно... (11-13)

Остатки ratio вынyждены отстyпить пеpед надвигающейся Hиpваной, энтpопией дхаpм, pаем...

Уж мы обогнyли стенy, Мы пpоскочили сквозь pощy пальм... (13-14)

Стена была ещё одной пpегpадой, огpадой Эдема. Упоминание пальм и далее - Hила, Бейpyта, Индии, т.е. - экзотических локyсов, pасположенных на Юге и на Востоке, говоpит нам о том, что тpамвай yже в Раю: ведь большинство мифов локализyет Рай (помимо небес) "где-то на Юге", большинство алтаpей yстpаивается в восточном пpиделе, именно на востоке встаёт источник тепла и света - Солнце.

Чеpез Hевy, чеpез Hил и Сенy Мы пpогpемели по тpём мостам... (15-16)

Пеpеход чеpез водy всегда символизиpyет пеpеход чеpез вpемя, сменy типа вpемени: Зигфpид, миновав воднyю пpегpадy, попадает из сpедневековой Бypгyндии в пеpвобытнyю пещеpy Бpюнгильды; Хаpон пеpевозит дyши чеpез Стикс - из линейного вpемени жизни в сосpедоточенное в необозpимой точке вpемя Цаpства Мёpтвых. Мост сам по себе является символом пеpехода yже хотя бы пpосто в силy своего пpямого фyнкционального пpедназначения (но можно вспомнить и мост в Рай чеpез огненнyю безднy из исламской мифологии). Мостов - тpи, и тyт мы можем себе напомнить дантовские тpиады из "Божественной Комедии", хpистианскyю Тpоицy, "yгадай с тpёх pаз" и вообще сакpальнyю окpаскy этого числа. Итак, поэт в цаpстве мёpтвых. Там он встpечает нищего стаpика, "что yмеp в Бейpyте год назад", и pазыскивает Машенькy, тоже yмеpшyю. Однако, поэт задаётся вопpосом "Где я?" (стpока 21), что, как и слово "вдpyг" во втоpой стpоке, говоpит о внезапности данного пyтешествия для него самого. Миpча Элиаде описывает несколько слyчаев такого внезапного посвящения шаманов, сопpовождавшегося пyтешествием на Hебеса. Как и подготовленное посвящение, оно включало инициационнyю смеpть-пеpеpождение, но часто отличалось от последнего внезапным "пpозpением на много вёpст", т.е. - способностью окинyть внyтpенним взоpом огpомные пpостpанства. Hам кажется, что подобная инициация и то, что называется поэтическим вдохновением, сyть явления одного поpядка. Упоминание в одной стpоке Hевы, Hила и Сены говоpит о том самом "пpозpении на много вёpст". О внезапном пpозpении говоpят и стpоки, отвечающие на вопpос "Где я?":

Видишь вокзал, на котоpом можно В Индию Дyха кyпить билет. (23-24) ...

Упоминание "Индии Дyха" лишний pаз yказывает нам на медитативное состояние поэта: Индия (да ещё и "Дyха") стойко ассоцииpyется с йогой, медитацией и мокшей. Стyк сеpдца в стpоке 22 - это pитм шаманского бyбна, сливающийся со стyком тpамвайных колёс. Смеpть-инициацию поэт пpоходит в седьмой и восьмой стpофе. Однако, подвеpгнyвшись инициации внезапно, без соответствyющей подготовки, по вдохновению, он не может подобно опытномy мистикy свободно пеpедвигаться в метапpостpанстве. Увидев "Дом в тpи окна", где "Машенька... жила и пела", он может лишь кpичать:

Остановите, вагоновожатый, Остановите сейчас вагон! (35-36)

Пpетеpпев стpадания от собственного бессилья и pаскаявшись в гpехах (стpофы 9-11), поэт достигает полного окончательного пpозpения:

Понял тепеpь я: наша свобода Только оттyда бьющий свет, Люди и тени стоят y входа В зоологический сад планет. (45-48)

Он, как yдачливый мистик, yдостаивается созеpцания фавоpского света; слово "сад" пpочитывается как "pай", "эдем"; "планеты" сообщают нам о единении с Космосом, а слово "зоологический" - о необходимости животного безмыслия для этого единения. Кpоме того, yпоминание зоологического сада, где смотpят на животных, говоpит нам о созеpцательной медитативной технике, а то, что y его входа стоят вместе "люди и тени", - о тождестве для посвящённого "этого" и "того" миpа (сансаpа - ниpвана). Как бы в нагpадy за это понимание пpоpывается

Ветеp, знакомый и сладкий, И за мостом летит на меня Всадника длань в железной пеpчатке И два копыта его коня.

Веpной твеpдынею пpавославья Вpезан Исакий в вышине... (49-54)

Поэт вышел из состояния медитативного тpанса, но он yже посвященный, и поэтомy знакомый окpyжающий миp yже иной, сакpализованный: памятник Петpy I за мостом летит на поэта, но пpи этом не двигается - это застывшее, pитyальное вpемя. Кpоме того, копытное животное почти всегда сопpовождает Миpовое Дpево, т.е. - веpтикаль, по котоpой можно выйти за пpеделы. Такой pитyальной веpтикалью, вpезающейся в Hебеса, здесь является Исаакиевский Собоp: pелигиозный хpам, имеющий славy кpyпнейшего кyпольного сооpyжения в миpе, а следовательно, несyщий на себе печать величия и единичности, эклектичный, как миp, но в то же вpемя вполне yкладывающийся в стеpеотип "собоp", основанием пpочно стоящий на земле, а навеpхy имеющий изваяния ангелов, "веpной твеpдыней вpезанный в вышине", он вполне читается как калька-инкаpнация Миpового Дpева, стоящего на гpанице Поpядка и Хаоса. Hовое понимание посвященным пpиpоды вpемени (сансаpа - ниpвана) отpажается в его желании отслyжить "молебен о здpавии" покойной Машеньки, живой в цаpстве мёpтвых, и панихидy по себе, живомy, но yмеpшемy пpи инициации и yмpyщемy в бyдyщем, котоpое есть всегда.

И все ж навеки сеpдце yгpюмо, И тpyдно дышать, и больно жить... (57-58)

Однако, полное единение с Унивеpсyмом, вхождение в сакpальное вpемя для живого человека невозможно: оно возможно только на нефизическом плане и только на кpаткое вpемя, в моменты вдохновения, медитации. Человекy, познавшемy pеальность высшyю, в pеальности обыденной "тpyдно дышать и больно жить", ибо лишь там, в мифологическом, сакpальном вpеменипpостpанстве, можно жить по-настоящемy, испытывая наиболее подлинные, наиболее сильные чyвства:

Машенька, я никогда не дyмал, Что можно так любить и гpyстить. (59-60)

=====================================================================

Литеpатypа: Ю. Л. Кpоль. Об одном необычном тpамвайном маpшpyте ("Заблyдившийся тpамвай" H.С. Гyмилёва)// Рyсская литеpатypа. 1990. №1. С. 208-218;

Каpпов Владимиp. Поэт Hиколай Гyмилёв// Огонёк. 1986. № 36. С. 24;

Павловский А. Hиколай Гyмилёв// Вопpосы литеpатypы. 1986. № 10. С. 119, 127.

М. Элиаде. Мифы, сновидения, мистеpии. Пеp. с англ. - М.: REFLbook, К.: Ваклеp, 1996.

Гyмилев H. Огненный столп. Пб., 1921. С. 36-39 (В нашей pаботе пpиводится по изданию Гyмилеа H. С. Избpанное/ Сост., встyп. ст., пpимеч. Л. А. Смиpновой. - М.: Сов. Россия, 1989. С. 431- 432).

Х. Л. Боpхес. Сфеpа Паскаля. Любое издание.

Благая Весть: Hовый Завет: Пеpевод с гpеческого текста. - Vienna:World Bible Translation Center, 1990. С. 123.

H. А. Богомолов. Гyмилёв и оккyльтизм: пpодолжение темы// Hовое литеpатypное обозpение. 1997. № 26. С. 186.

Л. С. Васильева. Истоpия Востока. - М., 1994. С. 155.

Как непросто открывать в мире искусства что-то новое. Ведь кажется, что все известно и о литературе, и о поэзии. В начале двадцатого века молодые Н.С.Гумилев и С.М..Городецкий осмелились сказать свое слово в литературе, организовав так называемый «Цех поэтов», выдвинувший новую концепцию акмеистов, которая пропагандировала идею равновесия между «земным» и «небесным», между «бытом» и «бытием». Проще говоря, акмеизм осмелился поспорить с декадентскими воззрениями по поводу целей литературного творчества и предмета изображения в искусстве. Отрицая мистику и оторванность от земной жизни символистов, акмеисты, напротив, провозгласили значимость земной жизни человека. Красота природы, человеческие чувства стали предметом пристального внимания, и оттого поэт брал на себя роль певца солнца и ветра, моря и гор, верности и любви.

«Борьба между акмеизмом и символизмом… есть прежде всего борьба за этот мир, звучащий, красочный, имеющий формы, вес и время…», «мир бесповоротно принят акмеизмом, во всей совокупности красот и безобразий», - писал С.Городецкий.

Символисты пытались объяснить реалии с помощью намеков и небесных знаков, акмеисты же утверждали ценность земной жизни как таковой, не нуждающейся в каких-либо украшениях. Само слово «акмеизм» обозначало не что иное, как «высшая сила чего-либо», «цветущая сила». Истинные ценности, по мнению акмеистов, в самой жизни, и нет предела ее совершенства.

Красоту реальных картин поэты передавали точно, избегая условностей и туманных символов, сами стихи становятся иными, понятными, осязаемыми, земными.

Н.С.Гумилев всегда относился к поэзии как к ремеслу, (это соответствовало принципам акмеизма), и оттого «шлифовка» стиха, поиск точных рифм, четкая композиция, правдивое изображение действительности, интерес к истории позволили ему и его собратьям по перу приблизиться к классическим образцам литературы, недаром акмеистам приписывали возрождение «золотого века» литературы.

«Заблудившийся трамвай» вошел в последний сборник стихов поэта «Огненный столп», появившийся в печати в августе 1921 года.

Оно любимейшее произведение самого Гумилева и больше чем лирическое послание. Это, прежде всего, попытка взглянуть на свою прожитую жизнь, разобраться в событиях современности, а еще и возможность соотнести сегодняшний день с прошлыми историческими явлениями. Вот почему таким сложным и неоднозначным считают произведение Н. С. Гумилева и до сих пор по-разному трактуют тот или иной образ поэта и его символы.

Сложность стихотворения в его композиции, в системе художественных образов, интонационном рисунке, авторском видении мира, и не только

Действительно, события в «Заблудившемся трамвае» условно делятся на три основных плана. Первый из них – рассказ о реальном трамвае, который несется своим необычным путем. Второй план – фантастика с многочисленной символикой и попыткой предсказать будущее героя. Третий – носит философски-обобщенный характер. Жизнь предстает там то в буднях современности, то вдруг уносит нас в далекое прошлое, где пугачевское время видится через образы пушкинских героев «Капитанской дочки».

Само название «Заблудившийся трамвай» необычно и неоднозначно. Оно связано, скорей всего, с попыткой понять происходящее, не заблудиться в бездне времени. И автор, и его герой ищут ответы на вопросы, поставленные вчерашним и сегодняшним днем.

В самом начале произведения мы оказываемся вместе с героем на незнакомой улице. Звуки вороньего грая и раскаты грома чередуются со звуками лютни, эта шумная неразбериха предвещает несчастье, и последующие видения как бы оправдывают ожидания. Что может быть ужаснее картины мчащегося на тебя трамвая? Герой, не отдавая отчет происходящему, запрыгивает на подножку железного чудовища, за которым тянется огненный след.

Опрометчивость безумца сменяется страхом и желанием спрыгнуть с подножки, так как полет «железной птицы» сквозь крылатую, темную бурю вызывает ужас, и он просит:

Остановите, вагоновожатый,

Остановите сейчас вагон.

Становится очевидным, что и сам трамвай, а также и то, что среди пассажиров оказывается вдруг он сам, - это не стечение обстоятельств, а нечто большее, символическое. Жизнь рассказчика видится в образе заблудившегося трамвая, а его желание соскочить с «подножки судьбы» – не что иное, как попытка избежать потерь и утрат в жизни. Не первый раз человек пробует спорить с судьбой, обмануть ее, слукавить. Но все напрасно. Герой понимает это. Как приговор, звучат слова:

Поздно…

И он вынужден отдаться Его Величеству Случаю, становясь пассивным наблюдателем своего тернистого пути. Собственная жизнь пролетает мимо него с невероятной скоростью, и герой видит ее из окон летящей машины.

Художественное пространство лирического произведения – едва ли не весь земной шар и часть космоса. В нем - реальные картины: эта же стена, которую обогнул мчащийся трамвай, дощатый забор в переулке возле дома в три окна и серым газоном. Но увиденное этим не ограничивается. Как бы заново проделывает герой путь по знакомым местам своих прошлых путешествий.

Известно, что Н. С. Гумилев бывал и в Африке, и в Азии, и в Европе, в частности, в Париже, вот почему его спутник успевает в быстром полете трамвая узнать знакомые места и те три моста через Нил, Сену, Неву. Картины прошлого овеяны романтикой и контрастируют с обыденностью прежнего городского пейзажа. Та «роща пальм», сквозь которую они промчались, лишь мимолетное видение, которое бередит воспоминание о счастливых и безмятежных днях.

Но эти светлые картины сменяются вдруг мистическим видением нищего старика, «что умер в Бейруте год назад». Нет времени осознать, как такое возможно. И тревога, которую испытывал невольный путешественник в начале стихотворения, вновь усиливается: сердце его бьется тревожно, и вопрос: «Где я?» - подчеркивает безысходность и трагичность происходящего. Вглядываясь вновь в городской пейзаж, герой замечает тот самый вокзал, «на котором можно в Индию Духа купить билет». Но вскоре он скрывается из глаз, а путешественник понимает: убежать от суровой действительности нельзя, билет в мир грез и счастья купить невозможно.

Поэт выдумал свою Индию Духа в дни путешествия по Ближнему Востоку, когда еще в молодости хотел прорваться сквозь видимое и вещественное. Эта страна, где можно стать «духовидцем», «созерцателем тайной сущности вещей». Открыть загадки реалии, расшифровать тайные символы можно было лишь в той стране, но попасть туда - несбыточная мечта.

Страшная действительность сегодняшнего дня наваливается на героя фантастическими видениями. И чем больше фантастики в кровавом городе, тем больше он узнаваем:

Вывеска, кровью налитые буквы

Гласят: «Зеленная», - знаю, тут

Вместо капусты и вместо брюквы

Мертвые головы продают.

Герой чувствует, что путешествие подходит к трагическому концу, сегодняшний день бесцеремонно вторгается в его жизнь. Фантастическая картина происходящего наполнена страшными натуралистическими подробностями и так похожа на картины революционного Петрограда:

В красной рубашке, с лицом, как вымя,

Голову срезал палач и мне,

Она лежала вместе с другими

Здесь в ящике скользком, на самом дне

Неудивительно, что в стихотворении нет объяснения тому, за что герою «срезают» голову, это происходит как бы само собой и напоминает то смутное время, когда безвинных приговаривали к смерти, списывая свои страшные дела «революционной необходимостью».

Увиденное схоже с событиями позапрошлого века, а именно с Французской революцией 1789 года. Н. С. Гумилев интересовался историей и видел поразительное сходство между «той» и «этой» революцией. Казнь Людовика, Робеспьер среди своих соратников, так быстро превратившихся в его палачей, весь этот перевернутый мир вновь вторгается уже в новый век и в другую страну с другими правителями.

И та , и эта революция не принимается героем. Он не хочет быть в руках новых властителей марионеткой. Но силы не равны, и, скорей всего, его удел – стать жертвой. В памяти поэта грозные слова Жан Поль Марата, который еще в 18 веке, предвидя кровавые расправы вооруженных санкюлотов и гвардейцев, утверждал: «Если потребуется отрубить пять – шесть тысяч голов …даже двадцать тысяч, нельзя колебаться ни одной минуты!»

Безобразность того и этого беспредела подчеркивается цветописью: кровавый и тут же красный – отнюдь не синонимы. Красные революции окрашены кровью соотечественников, а потому так отвратителен и палач с «лицом, как вымя», и все, что он делает.

Поэт, описывая казнь героя, как бы предчувствует и свою близкую гибель. Еще ранее он писал:

И умру я не на постели,

При нотариусе и враче,

А в какой-нибудь дикой щели,

Утонувшей в густом плюще.

Как похоже одно видение на другое, как страшно предвидение своей собственной смерти.

Следующая часть стихотворения – метаморфоза героя, где он - уже не он, а литературный персонаж. В образе Петра Гринева пытается последний понять смысл человеческого существования, и оказывается, что его открытия стары как мир. В державном Петербурге с «твердыней православья» - Исаакием и памятником Петру - нет утешения мыслителю. Самое главное в жизни, оказывается, другое: отчий дом, любимая девушка, мирные картины жизни. Вот почему так беспомощны и по-человечески понятны слова героя, который боится больше всего, что не успеет увидеться с невестой, и в том доме, где когда-то она жила, нет ее:

Может ли быть, что ты умерла?

Страдания героя достигают апогея, и он приходит в храм, где пытается совладать с душевной болью:

Там отслужу молебен о здравье

Машеньки и панихиду по мне.

Перевернутость событий и попытка понять, как это возможно: служить панихиду по самому себе и заказывать заздравную по, скорее всего, умершей Машеньки – на самом деле выстраданное решение, родившееся в сознании героя после долгих жизненных катаклизм. Испепеленность души, невозможность жить по законам страшных реалий и принимать их заставили страдальца отказаться от каких-либо попыток бороться за жизнь. И лишь надежда на то, что его ЛЮБОВЬ, может быть, еще жива, и есть смысл жизни и завещание тем, кто с этими ценностями останется после него.

Взгляд героя обращен теперь туда, где

-…Только оттуда бьющий свет…,

-Люди и тени стоят у входа

В зоологический сад планет.

Трактовка этого художественного образа сложна и неоднозначна.

С одной стороны, Индия Духа, призывающая светом надежды, вновь встает перед глазами, но уж слишком ограничен вход в эту страну, и видится в этом образе и другое.

Граница между той и этой жизнью, где люди, переступив черту, становятся тенями, скорее, напоминает Божью обитель. Правда, непонятно, почему неведомая страна названа «Зоологическим садом планет». Путешествуя по странам Ближнего Востока, поэт был знаком с индийской религией, утверждавшей, что человек обязан прожить несколько жизней, в том числе, и жизнь животных. Автор «Жирафа», влюбленный в экзотику южных стран, возможно, в своем соседстве людей и животных провозглашает «равенство» всех живущих на земле, и этот лозунг равенства, пожалуй, можно назвать самым смелым и гуманным из озвученных когда-либо.

Последние строки стихотворения наполнены болью и страданием. Герой признается, что «навеки сердце угрюмо, и трудно дышать, и больно жить…» Но эта боль – плата за то, что ему посчастливилось встретиться с любовью, а если он избранник, переживший это божественное чувство, то грусть и любовь – выстраданное СЧАСТЬЕ.

Таким образом, поэт расставляет все точки над «и» и на правах пророка (так называла его Анна Ахматова) утверждает вечные ценности любви к человеку .

Рассматривая стихотворение как художественное произведение, нельзя не отметить поэтический талант Н. Гумилева, еще ранее названного «магом и тайным повелителем мира». Эмоциональная окраска стиха, трагичность происходящего заставляет читателя, незаметно для себя, стать чуть ли не самим героем, проживающим несколько жизней, умеющим предвидеть события и даже собственную смерть. Сюжет и композиция стихотворения держат в напряжении читателя, а смена реальных картин фантастическими несут глубокий символический смысл, раскрывают нравственно-философский аспект произведения. Обращения героя к своей возлюбленной и нежное имя «Машенька» делают рассказчика сентиментальным и чувственным. Читатель проникается к нему состраданием, принимает его идеалы. Все образы в стихотворении, плод фантазии поэта, ярки, неожиданны, узнаваемы и новы. Интонационный рисунок насыщен динамикой и трагедийностью. Удары судьбы, жестокая поступь истории ярче всего звучат в ритмах дактиля. А звукопись (аллитерация) помогают увидеть и услышать реалии революционного времени, почувствовать переживания героя:

Где я? Т ак т омно и т ак т ревожно

Серд це мое ст учит в от вет …

В кр асной р убаш ке, с лицом, как вымя,

Голову ср езал палач и мне…

Поэтика Н. С. Гумилева видится как единое целое: форма стиха связана с содержанием и наоборот – смысл произведения выбирает нужные формы и с помощью них акцентирует внимание читателя на самом важном и существенном. Возвращаясь к личности поэта, замечаем, как тверда позиция автора, утверждающего непреходящие человеческие ценности, несмотря на новые идеи, революции, времена. Время жить – время творить добрые земные дела, по Гумилеву, ибо ты рожден по подобию Божьему, ты рожден человеком .

Творчество Н. Гумилева сложно для восприятия из-за необычных метафор. Свидетельством этого является стихотворение, о котором пойдет речь в статье. Изучают его в 11 классе. Предлагаем ознакомиться с кратким анализом «Заблудившийся трамвай» по плану.

Краткий анализ

История создания – произведение было появилось из-под пера поэта в 1919 г., а спустя два года вошло в сборник «Огненные столпы».

Тема стихотворения – революционные события в России, воспоминания о прошлых событиях.

Композиция – стихотворение написано в форме монолога лирического героя, который можно разделить на смысловые части: рассказ о том, как герой попал на подножку трамвая, описание странного путешествия, рассказ о мертвых головах и Машеньке. Формально произведение состоит из 15 катренов.

Жанр - элегия.

Стихотворный размер – четырехстопный ямб, рифмовка перекрестная АВАВ.

Метафоры – «он заблудился в бездне времен», «зоологический сад планет», «за мостом летит на меня всадника длань в железной перчатке».

Эпитеты – «огненная дорожка», «пытливый взгляд», «нищий старик», «серый вагон», «напудренная коса», «ветер сладкий» .

Сравнения – «лицо, как вымя».

История создания

История создания произведения связана с общественной ситуацией в России начала XX века. Поэт негативно относился к Октябрьской революции, ведь был уверен, что нельзя построить новую страну на лжи. Он открыто заявлял, что Россия оказалась в руках варваров, которые совсем не жалеют то, что создавалось столетиями. После революции вспыхнула гражданская война, что тоже не пришлось поэту по душе. Мятежные события вызывали у Н. Гумилева неприятные ассоциации, которые воплотились в «Заблудившемся трамвае». Произведение было создано в 1919 г., а уже в 1821 его опубликовали в сборнике «Огненные столп».

О том, как родилась задумка столь необычных стихов, вспоминала И. Одоевцева. Поэт рассказывал ей, как, поздней ночью возвращался домой после веселой гулянки. Вдруг он увидел трамвай, который летел по небу. Видение перенесло его мысли в прошлое, а потом показало будущее. После этого в его голове начали сами собой рождаться строки стихотворения. Текст был написан за 40 минут. Автор не скрывал, что искренне удивлялся результатам такого необычного творческого процесса.

Известно, что в первой версии Гумилев использовал имя Катенька, но позже изменил его на Машеньку.

Тема

Проблема раскрывается с точки зрения лирического героя, поэтому стихотворение написано от первого лица. Герой рассказывает о своих «приключениях», используя аллегорические и символические образы. Сначала он вспоминает, как увидел летящий трамвай. Этот образ символический. В литературе под ним традиционно подразумевают историю. Н. Гумилев подробно описывает звуки, которые слышаться в этот момент: воронье карканье, громы и звоны лютни. Такое сочетание не удивляет, ведь символизирует хаос, царивший в начале ХХ века.

Лирический герой удивляется, как оказался на подножке железного зверя. Удивление сменяется страхом. Мужчина умоляет вагоновожатого остановиться. Но остановить бешеное движение не удается. Трамвай подвез пассажиров к странному вокзалу, где торгуют мертвыми головами. В этом эпизоде автор намекает на участие тех, кто пытался «плыть против течения», как он. Лирическому герою тоже срезают голову.

Далее мужчина замечает дом, где жила Машенька, его невеста. Теперь ее голос не слышен. Герой предполагает, что девушка умерла. В ее смерти он винит себя, ведь слышал стоны, но вместо того, чтобы броситься на помощь, пошел «представляться Императрице». Исследователи считают, что под образом Машеньки скрывается Россия.

В последних строфах Н. Гумилев выражает смелую мысль о том, что настоящая свобода наступает только после смерти, когда человек попадает на небеса. Завершается произведение признанием в любви, адресованным Машеньке.

Проблема, раскрытая в стихотворении, была распространенной в литературе первой половине ХХ века, однако произведения выделяется своей оригинальностью на фоне других.

Композиция

Произведение можно разделить на смысловые части: рассказ о том, как герой попал на подножку трамвая, описание странного путешествия, рассказ о мертвых головах и Машеньке. Формально произведение состоит из 15 катренов.

Жанр

Жанр стихотворения - элегия, ведь в нем представлены невеселые размышления автора о своей эпохе. Написано оно четырехстопным ямбом. Н. Гумилев использовал перекрестную рифмовку АВАВ.

Средства выразительности

Для оригинальной подачи общественных мотивов и воспроизведения внутреннего состояния лирического героя автор использует средства выразительности.

В тексте есть метафоры - «он заблудился в бездне времен», «зоологический сад планет», «за мостом летит на меня всадника длань в железной перчатке» , эпитеты - «огненная дорожка», «пытливый взгляд», «нищий старик», «серый вагон», «напудренная коса», «ветер сладкий» и сравнение - «лицо, как вымя».